Главным словом поэта Василия Андреевича Жуковского об Отечественной войне 1812 года стало стихотворение "Певец во стане русских воинов", написанное во второй половине октября - начале ноября 1812 года (опубликовано в журнале "Вестник Европы" в марте 1813-го). В тысячах списков стихи разошлись по России. В "Походных записках русского офицера" И. И. Лажечников свидетельствует, что стихотворение "почти все наши выучили наизусть", а автор "сделал эпоху в русской словесности и - в сердцах воинов".
Васенька Жуковский чуть ли не с самого рождения (он родился в феврале 1783 года) был приписан в военный полк, только так незаконнорожденный сын помещика Афанасия Ивановича Бунина и турчанки Сальхи, взятой русскими в плен при штурме Бендер в 1770 году, мог получить дворянство. Действительно, это стало возможно, когда в 1789 году мальчик был произведен в прапорщики, и по ходатайству Бунина в том же году "род Василия Андреевича Жуковского" был внесен в дворянскую родословную книгу Тульской губернии. Осенью 1795 года, уже после смерти отца, двенадцатилетнего отрока все-таки решили направить по военной части. Знакомый майор Постников повез Васю в Кексгольм, в Финляндию, где стоял Нарвский пехотный полк, в котором некогда служил Афанасий Иванович. "Войти в этот военный мир ему не предстояло. Екатерина умерла. На престол взошел Павел и отменил прием в войска малолетних. Постников отвез "Васиньку" (так мальчик подписался в письме домой. - Т. С.) обратно в Тулу", - здесь в повествование вступает голос Бориса Константиновича Зайцева, написавшего в эмиграции три романизированных биографии русских писателей, одна из них - "Жуковский" - будет дальше цитироваться.
...Два года Жуковский, которого вызвали из деревни в Москву "как надежду литературы российской", редактирует совсем было захиревший после ухода Карамзина "Вестник Европы". Много работает как поэт, новеллист, критик, пишет статьи о театре, выступает как публицист. В 1810-м Москву покидает - снова для деревни. "А времена были грозны, - читаем у Зайцева. - Ночью комета блистала грозным хвостом своим, "зверь из бездны", над которым не один Пьер Безухов ломал голову, собирал рать многоплеменную, на самых уже границах России. Александр молчал. В молчании этом нельзя еще было разгадать будущего упорства, желания идти до конца. Гений действия, победы жег Наполеона. Гений охранения, сознания великих тайных сил страны владел Александром.
В начале лета 1812 года французские войска перешли Неман. Война началась.
Первое время она заключалась просто в движении войск на восток. Витебск в июле - решающая минута. Наполеон остановился. Мог бы и зимовать, все наладить с продовольствием армии, ее устройством, ждать весны для похода на Москву. Все так и советовали. Поколебавшись, он двинулся дальше. 5 августа был под Смоленском, с боем взял его. Можно думать, что Россия поражена страхом нашествия, горестью и тревогой. Несомненно, все, что близко было от смоленской дороги, старалось бежать. Но немного в сторону - та же глушь и ширь, годами налаженное мирное житие". Августовское торжество в честь любимой Маши в Муратове, а имение всего в 200 верстах от Смоленска. Еще ранее, в июле, когда был обнародован манифест о создании новых военных сил, Жуковский, видимо, уже собирался на войну. И вот теперь, после отказа Е. А. Протасовой выдать за него свою старшую дочь в силу родственных отношений, он мгновенно собрался и выехал в Москву.
Вместе с Московским ополчением, куда он был принят поручиком 10 августа, Жуковский выступил навстречу неприятелю. Дошли до самого Бородина. В день битвы ополченческий резерв в бой не вводили, но артиллерийскому обстрелу он подвергся, были потери. По слову Б. Зайцева, Жуковский "весь грохот боя слышал, облака дыма, к вечеру свившиеся в сплошную тучу, видел. Страду русского солдата пережил. Не так, разумеется, как толстовские герои".
Когда же Наполеон выступил из Москвы в обратный путь, у Жуковского произошла "на одном переходе случайная встреча: Андрей Кайсаров, времена Университетского пансиона, Дружеского общества... - встреча имела последствия. Через брата своего, полковника Паисия Кайсарова, Андрей устроил его в штаб Кутузова". Так у Зайцева, а вот из нынешнего биобиблиографического словаря: "Будучи прикомандирован к штабу главнокомандующего, Жуковский составляет в военной типографии листовки, бюллетени, ставшие важной страницей истории русской публицистики 1812 года". (Мы бы сегодня сказали, работал на информационное обеспечение военных действий.)
И снова Б. Зайцев: "У генерала Скобелева, квартиргера Кутузова, Жуковский писал приказы по войскам. Скобелев срывал даже успех его трудами. Кутузову нравилось красноречие скобелевских приказов и реляций. А тот не стеснялся Жуковским пользоваться. Так было и под Вязьмой, и под Красным. Но это еще не литература. Военная литература вторглась в этого неподходящего человека незадолго до Тарутина. Жуковский написал теперь не канцелярскую бумагу возвышенного стиля, а произведение поэтическое, войной вдохновленное, вроде поэмы: "Певец во стане русских воинов". Если надо кого-то воспевать и прославлять, то именно для 12-го года именно так и надлежало делать. Певец перебирает всех полководцев российских, начиная со Святослава, особенно напирает на современных. "Хор воинов" подхватывает последнее четверостишие, как бы "гремит славу" героям. О родине сказано "навсегда", и с детства запало всем ("Страна, где мы впервые вкусили сладость бытия...")".
Своего рода продолжением идей и мотивов "героической кантаты" станут послания "Вождю победителей" (первоначальное название "К старцу Кутузову; ноябрь 1812, отпечатано в походной типографии"), "Императору Александру" (1814, опубликовано в 1815-м), о котором Пушкин сказал: "Вот как русский поэт говорит русскому царю", и стихотворение "Певец в Кремле" (1816). Патриотические стихи приносят поэту широкую популярность. После "Сельского кладбища" Жуковский стал известен литературной элите, после "Людмилы" - всем читателям, после "Певца во стане..." - всей России (по замечанию И. Н. Розанова).
Оправившись от болезни (лежал в госпитале в Вильне), Жуковский, награжденный чином штабс-капитана и орденом Святой Анны, 6 января 1813-го приехал в Муратово. В армию больше не возвращался, причину изложил в письме к А. И. Тургеневу: "Так как теперь война не внутри, а вне России, то почитаю себя вправе сойти с этой дороги...". Русская армия преследовала Наполеона, ей предстояли еще борьба в Европе, Лейпциге, кампания во Франции, Париж. Но уже без Жуковского. Однако в пору испытаний, когда каждый должен был сделать для Отечества что-то необходимое, поэт-романтик взял на себя миссию быть певцом, вдохновляющим русских воинов на победную битву.
Когда материал был написан, увидела: "Певец..." выложен в интернете с просьбой отметить, понравилось стихотворение - не понравилось. А еще советуют дать почитать стихи друзьям и знакомым. Полагаю, нам всем, независимо от возраста, не без пользы было бы прочитать вдохновенные строки Василия Андреевича Жуковского о Бородинском сражении, ориентированные на гомеровские сказания о героях древности. А вдруг это поможет юным душам противостоять голливудскому тренду, согласно которому мифологическая война троянцев с ахейцами живописуется на экране как зверски кровавая живодерня. (Американский боевик "Троя" был показан воскресным вечером 27 мая 2012 года по каналу "Россия-2". А о том, чтобы к 200-летию великой исторической дате устроить ретроспективу фильмов о русских чудо-богатырях, ни полслова.)
А как мощно сказано Жуковским: "О родина святая,/ Какое сердце не дрожит,/ Тебя благословляя?; О будь же, русский Бог нам щит!" После воспоминания о чудо-исполине Суворове следуют величания героев: Хвала тебе, наш бодрый вождь,/ Герой под сединами (Кутузов); Ермолов, витязь юный; Раевский, слава наших дней; Щербатов, вождь младой; вихорь-атаман, вождь невредимых Платов!; Хвала, наш Нестор-Беннигсен; И Дохтуров, гроза врагов; Наш твердый Воронцов, хвала!; Давыдов, пламенный боец; Наш Фигнер, старцем в стан врагов идет во мраке ночи; И ты... и ты, Багратион..." К 25-летию Бородинского сражения двадцатитрехлетний Михаил Лермонтов в гениальном стихотворении "Бородино" покажет сражение на поле русской славы глазами простого солдата. Лев Николаевич Толстой в эпопее "Война и мир", зерном которой послужил лермонтовский поэтический шедевр, соединит линии Жуковского и Лермонтова, заговорив о дубине народной войны, обрушившейся на захватчиков в "грозу Двенадцатого года".
Фотография с сайта http://pereprava.org
